Семнадцать мгновений Пушкина

Жизнь  ПУШКИНА известна хорошо, и едва ли не по часам. Еще задолго до советских времен  родился  миф о поэте – вольнолюбце, легкомысленном хулигане,  веселой душе, отраде любого общества.

ушкин, в самом деле, удивительно легко сходился с людьми, и друзей у него было много. Впрочем, как и врагов. Но и те и другие одинаково ценили гениальный дар ПУШКИНА. Чем Александр Сергеевич пользовался широко и без всякого стеснения.

К 1820 году  у него скопилось несколько «вольнодумных»  стихотворений и  довольно ядовитых эпиграмм. И все это попало на стол к государю. Все было внимательно прочитано.

Казалось бы ссылка неминуема. Острог, монастырь, в лучшем случае – тюрьма. И вдруг вместо ссылки – перевод по службе. И куда? На юг России! Он был командирован к генералу ИНЗОВУ  сверхштатным чиновником. Сейчас бы это назвали « специалистом по особым поручениям». Кем же был этот ИНЗОВ? Оказывается Председателем комитета об иностранных поселенцах южного края России! 

В самом деле, ПУШКИН, вроде бы ничем не был занят.  Приехал в Днепропетровск и стал ждать  РАЕВСКИХ. Те, всей своей шумной и веселой семьей должны были ехать на Кавказ, а после в Крым!

К поездке в Крым ПУШКИН был подготовлен заранее. Светские дамы Петербурга рассказали ему несколько душещипательных историй, связанных  с этим удивительным полуостровом, который  заслуженно считался русской Ривьерой.

По дороге ПУШКИН теснейшим образом сблизился с семейством РАЕВСКИХ, а позже  – с главой Южного тайного общества МУРАВЬЕВЫМ-АПОСТОЛОМ. Потом с ПЕСТЕЛЕМ и остальными заговорщиками.

Правда,  возникает закономерный вопрос – вроде бы царь – не дурак, чтобы подбрасывать сухие поленья в топку будущего бунта.  Что же делает отчаянный вольнодумец ПУШКИН среди заговорщиков? Он автоматически должен к ним присоединиться.

Не присоединился. Но надо знать, что царское правительство имело полную информацию по Южному обществу декабристов. Откуда? Не стоит недооценивать царскую разведку. Кстати, ПУШКИН работал в Коллегии по иностранным делам – тогдашнем МИДе.

И вот ПУШКИН в Крыму. И пока – никаких восторгов.

Своего разочарования он и не скрывал. В одном из писем он пишет – «На ближней горе, посереди кладбища, увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных, заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни – не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнявшийся с землею, – вот все, что осталось от города Пантикапеи».

Заметьте – это трезвый взгляд аналитика, а не восторженного романтика!

В письме к ДЕЛЬВИГУ – все тот же холодный, трезвый взгляд: «Я тотчас отправился на так называемую Митридатову гробницу (развалины какой-то башни), там сорвал цветок для памяти и на другой день потерял без всякого сожаления. Развалины Пантикапеи не сильнее подействовали на мое воображение. Я видел следы улиц, полузаросший ров, кирпичи – и только».

В черновом наброске этого письма ПУШКИН добавлял еще: «Воображение мое спало; хоть бы одно чувство, нет!».

Из Керчи РАЕВСКИЕ и ПУШКИН едут в Феодосию, тогда еще незначительное поселение. И тут поэт недоволен.

Ничем добрым он не поминает этот город. «Из Керчи приехали мы в Кефу, – рассказывает он (письмо 1820 г.), – остановились у Бр»оневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом, – и, подобно старику ВЕРГИЛИЮ, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения о Крыме, стороне важной и запрещенной».

Странные слова произносит якобы легкомысленный ПУШКИН о важности секретной информации. Значит, чиновник  царского МИДа вовсе не был восторженным дурачком. Скорей уж, холодным и трезвомыслящим чиновником по особым поручениям.

Да. Крым не сразу открылся перед ним. Он словно держал про запас некую тайну.

«Перед светом я заснул», – рассказывает  ПУШКИН (письмо 1824 года). «Корабль остановился в виду Юрзуфа (Гурзуф). Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг... И кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный».

Было бы наивно и ошибочно полагать, что ПУШКИН прямо и грубо  выполнял работу осведомителя. Скорее – куратора. Ведь цели  Южного общества декабристов ему, монархисту, были  предельно чужды. Он понимал, что они могут привести всю Россию  к гибели. Ну, не созрела она еще для того, чтобы стать республикой!

Зато три недели, проведенные в Гурзуфе, запомнились ему на всю жизнь! А поездка в Бахчисарай  принесла ему настоящий шквал вдохновения! Поэма «Бахчисарайский фонтан» – пожалуй – лучная лирическая поэма в нашей литературе!

Правда, сам Бахчисарай не произвел на него отрадного  впечатления, Все те же пыль, грязь, неустройство.

«Вошед во дворец, – писал ПУШКИН (письмо 1824 года), – увидел я испорченный фонтан; из заржавой железной трубки по каплям падала вода. Я обошел дворец с большой досадой на небрежение, в котором истлевает ... N N (РАЕВСКИЙ) почти насильно повел меня по ветхой лестнице в развалины гарема».

 И совсем иначе изобразил ПУШКИН свое посещение в стихотворении «Фонтану Бахчисарайского дворца» (1820). Позднее, в «Путешествии» Онегина, ПУШКИН тоже рассказал о своем посещении Бахчисарая в другом тоне:

Вот, что значит поэзия! Она и впрямь преображает реальность!

А государственный чиновник Александр ПУШКИН впоследствии пал жертвой заговора внутренней оппозиции и иностранных разведок. Кстати, даже место погребения поэта неизвестно – настолько все было засекречено.

Но гениальные стихи, стихи вдохновленные Крымом – остались с нами навсегда! Как и сам Крым.