Эти люди идут в тюрьму с холодными головами и горячими сердцами

Тема общественных наблюдательных комиссий (ОНК) по защите прав человека в местах принудительного содержания с недавних пор попала в фокус пристального внимания. Все началось с ИК-2 Покрова Владимирской области – эта колония, благодаря НАВАЛЬНОМУ, стала чуть ли не центром российской пенитенциарной системы, отчасти частью которой являются и ОНК. А что и как с ОНК в Крыму? На разговор мы пригласили Андрея КОЗАРЯ – председателя той самой комиссии.

(Справка. Общественные наблюдательные комиссии являются посредниками между подозреваемыми в совершении преступлений и осужденными и ФСИНом в соблюдении прав граждан, содержащихся за решеткой. Члены ОНК обладают расширенными правами в отличие от других контролирующих органов).  

ндрей, расскажите, как становятся председателями ОНК? Что толкает людей по доброй воле идти в тюрьму? И ходить туда постоянно.

Мне кажется, что общественными деятелями становятся случайно.

То есть вы случайно в председателях уже второй раз?

Второй раз нет, а изначально все было неожиданно. Я юрист и профсоюзный деятель – защищаю интересы таксистского сообщества – и при первом наборе в ОНК Крыма я подошел по всем критериям и вдобавок очень хотел расширить свою юридическую практику. Изначально пришел просто попробовать и вот уже четыре года не могу остановиться.

Затянуло?

Затянуло ощущение нужности людям, это важный фактор собственной идентификации в жизни.  

Притом, что вы свою идентификацию сам и оплачиваете, как я понимаю.

И это не всегда легко дается. А время потраченное как оценить? Но смею надеяться, что если мне на второй срок предложили стать председателем комиссии, то значит со взятыми на себя обязанностями я справляюсь хорошо.

Когда вы говорите «на второй срок», то я подозреваю в вас сильную профессиональную трансформацию. А от подопечных ваших, помимо того, что они вас постоянно своими проблемами грузят, радостные весточки бывают?

Мы вообще стараемся, чтобы была обратная связь. Нам важно знать достигли ли мы того результата, которого добивались. Помогли ли тому, кому взялись помочь. Наши контакты доступны во всех ИВС, СИЗО, колониях. И цветы нам конечно не дарят, но подтверждения нужности нашей этим людям поступают постоянно. Наша комиссия она же уникальна! Мы ни от кого не зависим, не должны ни у кого спрашивать разрешения на посещение, можем заглядывать в любые уголки и разговаривать с кем считаем нужным.

Скажите еще «Мы никого не боимся».

Так и скажу: «Мы никого не боимся». Назначает членов нашей комиссии Общественная палата России, так что к крымским властям мы не имеем никакого отношения. Вы же это имели в виду?

И зеков не боитесь? Среди них ведь разный народец встречается.

Тут сложнее. Мы их не боимся, но всегда настороже. Школу жизни там люди проходят такую, что манипулируют другими тонко и грамотно. Входить за решетку надо с горячим сердцем, но холодным рассудком.

Попадались такие, кого и защищать не хочется?

Я взял за правило до разговора с осужденным не знать за что его задержали или осудили. Это позволяет быть непредвзятым. Одно дело, когда выслушиваешь незнакомца, а другое, когда знаешь, что перед тобой или убийца, или грабитель, или насильник.

Или все вместе взятые.

Абсолютно верно. Наша обязанность – проверка соблюдения прав тех, кто находится в заключении без деления их на хороших и плохих.

А тюремщики не промывают вам мозги до встречи? Мол вот, смотри, какая гнида тебе на нас жалуется!

Пытаются как вы сказали промывать, но я свой подход вам уже рассказал и всегда прошу их прекращать подобные разговоры.

Вы общаетесь с заключенными при сотрудниках ФСИНа. Какая тут может быть искренность и честность?

Иногда, даже по глазам можно прочесть просьбу о помощи. По поведению. И есть еще почтовая связь – письма, адресованные в общественную наблюдательную комиссию, не подлежат вскрытию ни в ИВС, ни в СИЗО, ни в колониях.

Удивили! И действительно не вскрывают?

Еще ни разу не была нарушена целостность конверта.

Прочел ваш отчет проверки ИВС в Алуште. Вы там пишите, что и с кормлением-то там порядок, и белье чуть-ли не свежее-свежее и вообще все хорошо. Не преувеличиваете?

Между изоляторами временного содержания (ИВС) и СИЗО существует большая разница - режимы разные. В ИВСах либо суточники по административным делам, либо уголовники, доставленные из СИЗО или колоний на сутки-двое для участия в судебных заседаниях в этом городе. И ИВСами заведует МВД, а остальным федеральная служба исполнения наказаний. Поэтому в изоляторах и еда из кафе, и встречи с родственниками, и белье не свежее-свежее постоянно конечно, но другое, чем в других местах. Но даже туда лучше не попадать.

Вы с такой уверенностью об этом говорите, словно сами хлебаете баланду зековскую. Случается дегустировать?

Приходится, когда жалуются на питание.

А часто сотрудники ФСИН халтурят?

По моим наблюдениям руководство этим не занимается и заинтересовано в соблюдении норм, а вот на местах случается. К примеру, в керченскую колонию недопоставили зимнюю одежду. Заключенные нам жалуются. Мы приезжаем и видим на плацу всех одетых по сезону. Но оказалось, что построили ровно столько осужденных, сколько было бушлатов. Пришлось писать в прокуратуру жалобу. Мы, к сожалению, не можем решить вопрос на месте – у нас нет таких полномочий. Мы лишь выявляем нарушения и уже от своего имени обращаемся в контролирующие структуры, которые обязаны исправить наши предписания. А так как в отличие от других проверяющих мы можем являться без предупреждения и осматривать все без ограничений, то на местах стараются от нас нарушения скрыть любыми возможными способами. Это факт!

Вы уже четыре года варитесь в этом. Что-то меняется?

Стало заметно лучше. Возросла дисциплина как среди заключенных, так и сотрудников ФСИН. Много ремонтов. Видно, что денег на систему выделяют больше.

Вы украинский период ведь не застали?

Нет, но мне рассказывали о нем, как о мрачной странице пенитенциарной системы региона.

Помните свое первое чувство, когда впервые с проверкой попали в тюрьму?

Помню, что холодок неприятный по спине пробежал – это точно. И думаешь: «Не дай бог самому сюда когда-нибудь попасть!». И знаете, насмотревшись на тюремное житье-бытие я к свой свободной жизни стал относиться с большим вниманием. Конечно ошибиться можно и случайно, но ошибаться умышленно – это большая глупость.

Так может есть смысл подростков в ознакомительных целях часик-два держать в камерах для профилактики? Был же такой проект чуть ли не на уровне Госдумы.

Не стоит этот эксперимент проводить. Тут нужна осознанность, которой у молодых людей нет, она у них еще не сформировалась. А показать им то, что видим мы – члены ОНК – нельзя, а дать посидеть в пустой камере, так это превратиться в какое-то развлечение и в ощущение «Да был я в тюрьме – ничего там страшного». Возможно, что интервью с осужденными принесут больше пользы, особенно по теме наркотиков. Мы сейчас продумываем такой видеопроект.

Увидев тюрьмы изнутри, вы поверили, что тюрьма исправляет?

Хотелось бы в это верить.

А на самое дно тюремное вы заглядываете? В штрафные изоляторы вас пускают?

Нас не имеют право не пустить туда, куда мы заходим заглянуть.

ШИЗО действительно настолько ужасны, что ими пугают даже заключенных?  

За другие регионы не скажу, а в Крыму штрафные тюремные изоляторы, это тот же быт, что и во всей тюрьме, но строже условия содержания – запрещены свидания и передачи с воли, курение, не лагерные продукты. Но это не пыточная, как многие представляют, где мучают холодом и отсутствием сна – такого нет. И давайте не забывать, что туда водворяют за наказание, за нарушение режима. Если соблюдаешь правила в колонии, то в ШИЗО не попадешь. И большинство стараются не попадать и не попадают. Не каждый кто побывал в тюрьме, побывал в тюремном ШИЗО.

Всегда в изолятор заключенных отправляют обоснованно?

Большинство из них считают, что нет, что к ним придираются или таким образом за что-то мстят. И мы каждый раз проверяем документы и всегда есть рапорт сотрудника о нарушении осужденным дисциплины …

А осужденный всегда рассказывает, что его подставили …

В большинстве случаев так. Но и оснований не верить сотрудникам ФСИН у нас нет.

Кстати, какие у вас с ними выработались отношения?

Мне кажется, что они тоже заинтересованы в контроле. Младший состав конечно хочет делать что хочет и найдет сто причин это оправдать, а вот начальство понимает – проверяющие если уж не друзья, то точно не враги. Еще раз повторю – новое руководство ФСИН явно нацелено на сотрудничество с общественными организациями и поддерживает гражданский контроль в местах содержания заключенных.

На что из-за решетки жалуются чаще?

На медицинскую помощь. Точнее на ее отсутствие или несвоевременно предоставление. Медиков там не хватает. Мало кто хочет в этой системе работать. Нету постоянного осмотра. Плюс пандемия – вывоз в больницы ограничен. И медицинской помощи заключенные недополучают.

А как история с ковидом?

Люди болеют, карантины случаются периодически.

Вы, не сказав слово «катастрофа» описали катастрофу – ведь эпидемия в замкнутом пространстве, это беда.

Это тюрьма и сложности там на каждом шагу.

А вот заболел у человека зуб! Помощи ему в лечении нет. Он мучается. Вы пока приедете, пока выслушаете его стоны, пока кому-то что-то напишите – недели пройдут! Когда ваша помощь придет, ему уже тот зуб сокамерники выбьют старым дедовским способом.

Этот ваш пример скорей неудачный – в крымских и колониях и СИЗО есть стоматологические кабинеты. И жалоб по этой части у нас нет. Нет также претензий к Скорой – приезжают по первому требованию. А вот с госпитализацией осужденных проблема – случается вплоть до отказов принимать эту группу больных. Или прооперируют и тут же отправляют откуда прибыл, без дальнейшего наблюдения.

То есть в тюрьму лучше попадать молодым и здоровым.

Лучше конечно вообще туда не попадать, но зарекаться нельзя так как все наши пути неисповедимы.

Алексей САЛОВ